Бог возвышает униженного

 «Четыре года назад я не смог бы поверить, что стану опять нормальным человеком, и у меня будет дом, семья, работа. Я был одним из тех, кого называют «отбросом общества», от кого брезгливо отворачиваются и презрительно называют «бомжом». Свою историю рассказывает Леонид Мова.

Подвал, где я жил, находился под лестницей, и каждый шаг проходящих по ней отпечатком боли ложился на мое сердце. Это был своего рода отзвук нормальной жизни, протекающей наверху, которая была мне недоступна и казалась утраченной навсегда.

Я лежал на бетонном полу подвала, уставившись в низкий серый потолок, курил и думал. Картинки прошедших лет одна за другой всплывали сквозь похмельный туман в моей памяти. Мне вспомнилась мать, разжигающая в доме печь, строгий взгляд ее карих глаз, сдержанная добрая улыбка. Затем я увидел себя, сидящим  у окна,   и перебирающим  клавиши аккордеона, прилежно разучивая гаммы. А вот шумный коридор студенческого общежития ветеринарного техникума, где я учился. Целая цепочка лиц пронеслась перед мысленным взором: друзья и коллеги, с которыми когда-то работал, отдыхал на море, строил планы на будущее. Как давно все это было...

Через месяц мне стукнет сорок четыре, а моей дочери исполнится одиннадцать. Она живет вместе с матерью - моей бывшей женой далеко, в другом городе. Интересно, вспоминают ли они меня? С тех пор, как я попал в тюрьму, я не получал от них никаких известий.

Подо мной вдруг зашелестел грязный картон, служивший мне постелью. Очевидно, под ним пробежала мышь, прервав мои размышления. “Хорошо, что все-таки у меня есть этот подвал, - подумал я. - Здесь тепло и сухо, и даже вода в кране есть. Если бы еще не вши...”.

Мысли снова вернулись к дочери, которую я видел последний раз лет пять назад. Эх, Ирочка, лучше бы тебе и не знать, где сейчас твой отец! Да и какой я отец? Разве я заботился о ней все эти годы? И вообще - кто я такой? Нет ни одного документа на земле, удостоверяющего мою личность. Правоохранительным органам я известен, как отбывший срок заключения в Приморско-Ахтарской колонии, потерявший документы бомж Ленька. Матери давно нет на этом свете, а кроме нее я никому не нужен. Помру здесь, в темном подвале, никто и не вспомнит обо мне. Схоронят в братской могиле, наверху поставят табличку с номером. Вот и весь жизненный итог. А ведь когда-то работал директором Дома культуры, учил детишек петь... Почему же я теперь здесь, в этом вонючем подвале? И можно ли выбраться отсюда, подняться с мутного дна на свет Божий?

Верующие, с которыми я недавно познакомился, говорили, что мне поможет только Бог, что нужно всем сердцем обратиться к Нему, оставить грех, и тогда жизнь сказочно изменится, я обрету мир и покой. Хочется верить, но... нет сил. Все надоело.

Мои невеселые размышления прервал Олег Владимирович - мой кореш, с которым делили пополам и кусок хлеба, и стакан водки, и это убогое жилище. Он решительно подошел ко мне и стал теребить за плечо: “Вставай, Леша, пойдем в церковь. Сегодня воскресенье, нас будут ждать братья и сестры”.

“Какая церковь, Олег! Голова трещит с похмелья - жить неохота, а ты со своими святыми”, - проворчал хмуро я в ответ.

Но мой друг был настойчив: “Леня, мы же обещали, честно в глаза смотрели людям. Ты вспомни, как они хорошо к нам относятся, как пытаются нам помочь. Тебе не стыдно?”.

Я опустил глаза. Стыда-то мне как раз хватало в жизни, поэтому и заливал ежедневно эту горечь водкой. Пришлось встать, натянуть свое черное бесформенное пальто, служившее мне зимой и летом одеждой, и отправиться на воскресное собрание.

В церкви “Вифания”, как и во многих других христианских церквях, мы бывали не раз. Приходили, в основном, за подаянием, но Бога никогда не отрицали, и людьми, далекими от религии, себя не считали. Еще на зоне, куда я попал за воровство, мне доводилось слушать проповедников - баптистов, читать Евангелие. Всякий раз, когда верующие приезжали в колонию, я внимательно их слушал, задавал вопросы и выходил на покаяние. Насколько осознанным было тогда мое покаяние, один Бог знает. Важно то, что, освободившись через 3 года из тюрьмы, я принял решение больше никогда не воровать. Именно поэтому нам с Олегом, с которым мы подружились уже на свободе, пришлось зарабатывать на кусок хлеба (и на бутылку водки, разумеется) либо тяжелым физическим трудом, либо попрошайничеством. Последнее мне было особенно противно. Так унизительно было брать от людей жалкое подаяние, чувствовать на себе их брезгливые взгляды! Поэтому я по квартирам не ходил, всегда ждал Олега внизу, у подъезда, а потом просто помогал ему нести сумки.

В церкви были совсем иные люди, чем в окружающем мире. Они хоть и жалели нас, но это не оскорбляло, а наоборот, помогало жить. Они молились за нас, щедро угощали, давали продукты и одежду. И самое главное, по-настоящему  радовались нашему общению с ними. Как будто мы были их родственниками.

Мы зашли с Олегом в большой красивый зал, где по воскресеньям собирались христиане из “Вифании”. Я по привычке стал искать места подальше от сцены, где-нибудь в углу. Там можно было, не особо привлекая к себе внимание, спокойно поспать час-другой, пока будет идти проповедь.

Но на этот раз спать мне не пришлось. Слово, сказанное проповедником со сцены, словно ножом полоснуло меня по сердцу. Седовласый пастор с болью говорил о том, что в церковь, святое место, приходят некоторые люди и приносят греховную грязь мира и не чувствуют никакой вины перед Богом. Я вдруг почувствовал себя той самой грязью, мерзкой перед лицом Святого Бога. Мне захотелось провалиться сквозь землю от охватившего совесть жгучего стыда, спрятаться от строгих глаз Христа, Который смотрел прямо в мое сердце. Я понял, что жить по-прежнему не смогу, что пьянка и ложь должны навсегда покинуть меня.

Придя в свой подвал после служения я неожиданно вспомнил, как однажды, в одну из самых холодных зим, я оказался ночью на улице.  Обуви у меня давно уже не было, босые ноги стали бесчувственны к морозу. Я ходил по безлюдным темным улицам и молился: “Господи, мне нужно так мало, всего лишь немного тепла, чтобы согреться и не умереть прямо здесь, под забором. Помоги мне, Господи!”. Неожиданно я увидел густое облако пара, которое непрерывно валило из-под земли. Наверное, там проходила теплотрасса. Я сел прямо в пар, с наслаждением пропуская тепло под одежду и стал засыпать. Меня разбудили злые окрики милиционеров, которые обругав, велели убираться с этого места.Я с трудом встал и поплелся снова в холод. Но через время, выждав, когда их машина уедет, я вернулся опять в спасительный пар. И так до утра.

В тот год была самая страшная зима в моей бродячей жизни, но именно эти внезапные «подарки» помогли мне выжить, не дав околеть от холода и безнадеги. Уже тогда я понимал, что это была помощь от Бога, который слышал все мои просьбы и неумелые молитвы.

Я стал понимать, почему в Библии написано, что Господь помышляет, как и отвергнутого не отвергнуть. Все эти годы Иисус искал меня, несчастного преступника и бомжа, старался вытащить из глубины греха и отчаяния. Он стал тем самым добрым самарянином из притчи, который поднял меня с обочины жизни, омыл мои раны, отогрел мою душу и дал силы идти за Ним. Он увидел в грязном, заросшем, никому не нужном бродяге Человека, достойного прекрасной и святой жизни.

С того времени я больше ни разу не притронулся к рюмке. Бог вдруг открылся мне во всей своей красоте и величии, святости и любви. Захотелось читать Евангелие, молиться. На пройденную жизнь я посмотрел другими глазами - и стал благодарить Иисуса за все, что со мной происходило. Я понял, что Он всегда любил меня и хранил.

В дальнейшем одна пожилая женщина из церкви пригласила меня жить в свой дом, прописала  и помогла восстановить документы. Лидия Владимировна, так зовут эту добрую христианку, заботилась обо мне, как мать. Она стирала и выглаживала мне рубашки, стелила белоснежную постель и с нежностью выхаживала, когда я заболел. После грязных подворотен и жалких обиталищ бомжей чистые простыни, накрытый стол и теплая одежда были для меня несказанным счастьем.

Нашлась моя дочь Ирочка, которая теперь часто приезжает ко мне в гости и с любовью пишет письма. К тому же Бог дал мне прекрасную жену и еще одну дочь, которая относится ко мне, как к отцу. У меня хорошая работа и есть все необходимое для жизни. Нет таких нужд, которые бы не восполнил Господь, заботясь обо мне. Он дал гораздо больше того, о чем я мог мечтать, будучи бродягой. На память пришли стихи из Библии: “Господь делает нищим и обогащает, унижает и возвышает. Из праха подъемлет Он бедного, из брения возвышает нищего, посаждает с вельможами, и престол славы дает им в наследие”. Каждое слово, сказанное Богом в этом библейском стихе - обо мне. Поэтому я верю в Него и буду верить до конца, пока не настанет время встречи с Ним.

По материалам "Христианской газеты" г.Краснодар